О любви, о войне, о блокаде.

Автор: Купцова Елена Юрьевна

Организация: ГБОУ школа№112 Выборгского района г. Санкт-Петербурга

Населенный пункт: г. Санкт-Петербург

Я стою за кулисами. Почему я опять здесь? В прошлом году клялась пожизненно ничего не ставить. Нервов на один школьный спектакль уходит больше, чем на сто уроков в самом голосистом классе.

Ну зачем мне эта дрожь в коленках?

Эти ночи над сценарием?

Эти вопли на бесконечных репетициях?

Эти груды костюмов?

Да не режиссёр я, а учитель-словесник: мой хлеб - «ЖИ-ШИ пиши с буквой И». Так зачем уже пятый год подряд мой класс выходит на сцену?

Задачка, которую поставила передо мной администрация, понятна любому ленинградцу: 27 января надо отметить День снятия блокады. В школе примерно 700 детей и почти все коренные петербуржцы. Но нельзя же каждый год бубнить со сцены одно и то же. Будет скучно и тоскливо. А что если рассказать о блокаде весело? Не только о беде и потерях, но и о том, как боролись, влюблялись, в театр ходили… Стоп. В театр. А что там играли в блокадном городе? Ну, вот – Александр Гладков «Давным-давно». О, так это же моя любимая «Гусарская баллада»! И весело, и патриотично, и про любовь. Всю пьесу нам не потянуть. А первое действие – запросто. Кому интересно, тот дочитает или кино посмотрит.

Так, первая сцена подходит к концу. Хватаю гусарский мундир, сапоги. Полину нужно переодеть за две минуты: пока самоуверенный Ржевский любуется собой, она из Шурочки должна превратиться в лихого корнета. Ура! Успели. Зал хороший. Слушают внимательно, хохочут звонко. Врёте вы всё, никакое они не цифровое поколение. Нормальные дети - любят ходить в театр. И платья позапрошлого века им очень даже к лицу, и на сцену бегут с удовольствием. Сейчас.

  • помнится в пятом классе этот самый Миша, который сегодня Ржевского играет, на сцену выходить отказался. Наотрез. Когда делили роли, под парту залез – спрятался. И было мне тогда совсем невесело: в проекте по правилам конкурса участвуют все, иначе призового места классу не видать. Кричать и топать ногами? Петербургский стиль общения не позволяет. Уговаривать? Несолидно. Приказать? Так мы не военные. он не капризничает. Правда, боится. Губы трясутся уже сейчас, а на сцене шок будет. Он не бездельник и технику любит. И тут меня осенило. Я обычно на спектаклях за пультом сама сижу и очень волнуюсь, как бы чего не перепутать (есть у меня такая традиция время от времени нажимать не на ту кнопочку). А сейчас я двух зайцев и убью. Мирно так у него, под партой сидящего, спрашиваю: «Звукооператором будешь?» Мальчишек, которые на такой вопрос ответят отказом, я за последние 10 лет не встречала. К Мише, сидящему за компьютером, на спектакле не подошла. Ни разу. Сам справился. Взяли мы тогда приз. Первое место взяли. Проект был про Петровскую эпоху. И за пультом я с тех пор не сижу. Не режиссёрское это дело.

Через год в экологическом спектакле Миша уже играл одну из трех голов дракона Черного лорда-пожирателя энергии. Правда, слов у каждой головы было мало, но рычали они замечательно и сорвали овацию. В седьмом классе он потребовал себе «отдельную» роль и в «Зеленых цепочках» играл какого-то стрелка на рынке. В девятом я разглядела в нём Мамаева и в спектакле по книге Валентины Чудаковой «Чижик – птичка с характером» у него уже было целых две сцены. Господи, как же быстро они растут! Вчера щекастый колобок закатился под парту, а сегодня выкатился Иван-царевич. Накануне мы с ним бежали от метро, чтобы взять на прокат гусарский мундир. (Четыре тысячи за двое суток - креста на них нет! Хорошо мои родственники не знают, куда уходит часть зарплаты). Так вот, этот ребёночек, который под два метра вымахал, выглядывает из-под своего пшеничного чубчика и спрашивает у меня спокойненько: «А как вы думаете, может, мне в театральный попробовать?». Я от удивления даже остановилась: надо же, вошел во вкус. А что? Дикция неплохая, память прекрасная, голос есть, паузу держит… и никакого сценического шока.

Стоп. Сцена закончилась. Опять переодеваемся, теперь у нас целых три минуты. Полина – умница, скорость у нее, как у фотомодели: мундир – долой, платье, веер, перчатки – и на сцену в женском образе, кокетничать. Как же они в войну это играли? Читала в воспоминаниях Татьяны Еремеевой, что она играла Джульетту зимой, в лютый мороз, в тоненьком платье и партнёр тихонько дул ей, лежащей в гробу, на руки, пытаясь согреть. Надо им рассказать. Своим актёрам. Поймут. Хороший у меня класс. Душевный. Ерунда это всё: и про бездарей, и про пропасть между поколениями, и про выгорание. Я, например, типичная бездарь – ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма. Зато я могу придумать и организовать такое действо, где вокруг меня все будут петь, танцевать и радоваться жизни. А скандалить и искать виноватых в том, что им тоскливо, станет некогда. Да и по возрасту я не совсем девочка: уже сорок два года за учительским столом стою. Но когда ставлю новый спектакль или капустник, волнуюсь так, будто мне шестнадцать и сейчас нужно впервые выходить на сцену.

Всё. Сыграли. Шурочка Азарова уходит на войну, актёры строятся на финальную песню. Кто-то торопливо сует мне в руки подсвечник. Аккуратнее – это ж реквизит. У нас сегодня ещё два спектакля для старшеклассников. Но это точно в последний раз. В следующем году отдохну. Они будут в одиннадцатом. У них ЕГЭ. Ни за что.

А как же «Сестра печали» по Шефнеру? Такая пронзительно честная вещь… Сценарий уже почти готов. Лёля у меня есть. А Костя? Кто сможет сыграть Костю Ванька или Влад? А может, опять Миша?


Приложения:
  1. file0.docx.. 16,8 КБ
  2. file1.rar.. 4,4 МБ
Опубликовано: 15.04.2020