Литературоведческий анализ художественного текста

Автор: Малеева Галина Ивановна

Организация: ГБПОУ СО «ТПК»

Населенный пункт: Самарская область, г. Тольятти

Одной из важнейших сторон художественного произведения является художественное пространство. По мнению Ю. Лотмана, "структура художественного пространства становится моделью пространства Вселенной автора... ее организующим моментом. Пространство в художественном произведении моделирует разные связи картины мира: временные, социальные, этические и т.д. Это происходит потому, что в той или иной модели мира категория пространства слита с ... понятиями, существующими в нашей картине мира".
Обучающиеся должны понять, что каждый герой живет в своем, собственном пространстве. Подобно тому, как родившейся человек познает мир. И чем больше живет и узнает человек, тем богаче становится мир, окружающий его. Так и герои литературы живут в своем мире, волею автора и судьбы попадают в иные миры, открывают загадки своего мира, как и люди.

Литературоведческий анализ художественного текста представляет для обучающихся большой интерес, так как способствует расширению кругозора, развитию коммуникативных навыков.

Рассмотрим повесть Н.В. Гоголя «Невский проспект», где грань прослеживается между мирами во снах Пискарёва. Граница снов достаточно четко определены. Н. В. Гоголь явно дает понять, где сон начинается. Но в случае первого сна четко определено лишь его окончание: «Беспокойный, утомленный, он прижался к углу и смотрел на толпу, но напряженные глаза его начали ему представлять все в каком-то неясном виде. Наконец ему начали явственно показываться стены его комнаты. Он поднял глаза; перед ним стоял подсвечник с огнём, почти потухавшим в глубине его… Так это он спал! Боже, какой сон!» Момент начало сна проследить ме не можем.

Затем Пискарёв специально вызывает сны, чтобы снова увидеть свою возлюбленную, используя опиум «Наконец сновидения сделались его жизнью, и с этого времени вся жизнь его приняла странный оборот: он, можно сказать, спал наяву и бодрствовал во сне…Он слышал, что есть средство восстановить сон – для этого нужно принять только опиум». Хотя все рамки снов чётко определены Гоголем, всё же указывается на то, что «он, можно сказать, спал наяву и бодрствовал во сне… », таким образом границы реальности и потустороннего мира размывается.

Так же в «Невском проспекте» грань между реальным и мистическим косвенно проявляется в имитации живого общества при описании Невского проспекта: «Вы здесь встретите бакенбарды…бакенбарды бархатные, атласные, чёрные, как уголь…Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакой кистью неизобразимые; …тысячи сортов шляпок, платьев, платков пёстрых, легких… А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте!» Метонимический перенос- символ общества «мертвого», бесчувственного, существующего как будто во сне наяву.

При изучении «Петербургских повестей» Н. Гоголя можно сравнить произведения с мистическими повестями И. Тургенева и попытаться найти общие мотивы. И. С. Тургенев считал Н.В. Гоголя одним из родоначальников русской литературы и называл себя его «поклонником и малейшим последователем». В отношении мистики предшественником И.С. Тургенева был Н.В. Гоголь.

В нашем исследовании нас интересует мотив сна как грань между реальностью и фантастикой, жизнью и смертью.

Изображенные в «Петербургских повестях» сновидения рассматриваются в аспекте соотношения реального и фантастического или же как средство «психологической характеристики героя и фантастичности его сознания» [1]

В «Таинственных» повестях И.С. Тургенева мы будем также исследовать сон как пограничное состояние. Когда человек спит, он не властен над собой, его разум засыпает. И он человек становится беззащитным и беспомощным перед неведомыми ему силами.

Природа таинственного в произведениях И. Тургенева объясняются особенностями человеческой психики. Например, в повести «Песнь торжествующей любви» это описывается так: «Фабий заснуть не мог. В ночной тишине ему живее представлялось всё виденное, всё прочувствованное им» Когда человек находится на границе яви и сна, все его чувства обострены.

Вслед за О. В. Федуниной мы различаем понятия «сон» и «видение»: «Если одна из границ сна обязательно фиксируется в тексте, то основная структурная особенность «видения» - не обозначены чётко границы…». [3]

В повести «Нос» Н. Гоголя мы также чётко видим противопоставления живого и мёртвого: нос как неживая плоть и Нос как самостоятельная Личность. При этом фантастический сюжет рассказан автором как абсолютно реальная история. Здесь тоже присутствует мотив сна: «Испугавшись, Ковалёв велел подать воды и протёр полотенцем глаза: точно, нет носа! Он начал щупать рукою, чтобы узнать: не спит ли он? Кажется, не спит…» Ковалёв недоумевает, как вообще такое с ним могло произойти, странное событие! «Всё происходит наяву, но явь принимается за сон. Это имитация сна» [1]

Мотив границы между мирами можно проследить и при анализе ещё двух произведений: «Портрет» Н.В. Гоголя и «Клара Милич» И.С. Тургенева.

Если мы обратимся к повести «Портрет», то увидим, что мотив границы между мирами присутствует здесь в «ожившем» портрете. И снова мы встречаемся с описанием снов героя: «…художник вдруг задрожал и побледнел: на него глядело, высунувшись из-за поставленного холста, чьё-то судорожно искаженное лицо. Два страшных глаза прямо вперились в него, как бы готовясь сожрать его; на устах написано было грозное повеленье молчать…Это был им купленный портрет, о котором он позабыл вовсе. Сияние месяца, озаривши комнату, упало и на него и сообщило ему странную живость».

Художнику Черткову снится сон, точнее череда снов (чётко определена только граница конца сна, их несколько). Однако «страшная живость явленья не была похожа на сон». И действительно Чертков находит в портрете червонцы. В конце повести художнику часто мерещатся глаза старика с портрета. И тут Гоголь не даёт однозначного ответа, снится это герою или он видит это наяву, либо это уже его помешательство.

Аналогичная ситуация в повести «Клара Милич» Тургенева. Герою является девушка- Клара, к которой он был неравнодушен, возможно она его тоже. Герой теряет сон: «И ночью она его беспокоила. Ему всё мерещились её глаза < …> и эти неподвижные черты с их властительным выражением…». Видим размытые границы между явью и сном.

«Клара» посещает героя почти каждую ночь: «Но он продолжал лежать без сна, с закрытыми глазами …И вот ему почудилось: кто-то шепчет ему на ухо …это был голос Клары!» Очевидно, Аратов не спит, но в его сознании стоит отчётливо образ Клары. Он несколько раз засыпает и просыпается, и, наконец, бодрствование и сон сливаются в единое пограничное состояние.

На сторону фантастики мы переходим в повести «Шинель» Н.В. Гоголя. В финале, когда появляется образ Акакия-призрака, автор не даёт конкретного ответа на вопрос, действительно ли здесь имела место мистика: «…бедная история наша неожиданно принимает фантастическое окончание. По Петербургу пронеслись вдруг слухи, что у Калинкина моста и далеко подальше стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, ищущий какой-то утащенной шинели…». Граница миров снова остаётся открытой.

Проанализировав некоторые эпизоды из мистических произведений И.С. Тургенева и Н. В. Гоголя, мы можем сделать вывод, что многие моменты связанные с переходом из реального в мистику, повторяются у обоих писателей. Неизменно также присутствие мотива сна. Стало быть, это можно считать «видениями» героев. В большинстве случаев мы не можем с уверенностью сказать, наяву герои переживают событие или во сне.

Таким образом, исследование понятия «мотив» имеет продолжительную историю и, несмотря на то, что существует ряд противоречий в определении данного понятия, на сегодняшний день выделены его сущностные характеристики, а сам он стал одним из наиболее эффективных инструментов литературоведческого анализа. [7]

Разумеется, часто бывает так, что для воплощения своего замысла автор использует довольно большое количество отдельных мотивов, взаимодействующих между собой различными способами. Мотив может выполнять некую локальную функцию, например, выступать в качестве характеристики того или иного персонажа, создавать определенную атмосферу в произведении и т.д. В подобных случаях отдельный мотив или система мотивов служит для воплощения темы произведения в целом, как средство ее «развития, расширения и углубления» [5, с. 234]. Однако мы не видим противоречия в отождествлении темы и мотива, если понимать под темой «значения ключевых слов, то, что ими фиксируется» , так как именно мотивы зачастую выступают в тексте в виде ключевых слов. Здесь мы бы различали тему как некое обобщение тех событий, которые легли в основу произведения, и мотив как конкретную реализацию абстрактных понятий в словесно выраженной форме. Если они совпадают, то тема и мотив отождествляются, как, например, в анализе повести И.С. Тургенева «После смерти (Клара Милич)», где «тема любовного соединения мертвого и живого» [3] воплощена в соответствующих мотивах.

Библиографический список

1. Кривонос В.Ш. Повести Гоголя. Пространство смысла: Монография/ В.Ш. Кривонос. Самара, 2006.

2. Науменко Е.В. Система мотивов таинственных повестей И.С. Тургенева. Автореф. дис. Канд. Филол. Наук. Псков, 2006.

3. Федунина О.В. Функция снов и сноведений в «Кларе Милич» Тургенева// Новый филологический вестник. 2008. №1.Т.6.

4. Андреев А.Н. Целостный анализ литературного произведения: учебное пособие для студентов вузов. Мн.: НМЦентр, 1995.144 с.

Опубликовано: 18.11.2022