Школьная литература «не по возрасту», или почему сказку-притчу «Маленький принц» А. де Сент-Экзюпери необходимо изучать в 11 классе?

Автор: Родивилова Надежда Тимофеевна

Организация: МБОУ СОШ №16

Населенный пункт: г. Воронеж

А что вы помните о своем детстве? Считаете ли вы, что детство важно не только как этап взросления, но и как неотъемлемая часть личности человека?

Французский философ Гастон Башляр, например, обращаясь к феномену детства, видел ценность детства в непосредственности эмоционально-чувственного опыта. Детство трактуется Башляром как источник личности, который будет питать ее в течение всей жизни. Метафизическое ядро детства связывается философом с архетипом колодца, в результате рождается формула «детство - это колодец личности». [5]

Во многом схожая мысль прослеживается в философской притче «Маленький принц». А. де Сент-Экзюпери в своем произведении великолепно смог передать внутренний мир ребенка и детское мировидение через призму собственного Я, чему во многом способствовал сохраненный им «кристалл детства» (В. Вульф). Детство – это уникальное эфемерное пространство, удержать которое как в памяти, так и на протяжении жизни удается немногим, можно сказать — избранным, среди них был и А. де Сент-Экзюпери.

Вспомним фразу, которую автор говорит в предисловии к сказке: «Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит.» (предисловие) Взрослость тоже есть Детство – ушедшее в основание, отвергнутое (преданное), отчуждённое, забытое. Это стремление казаться Взрослым, но не быть им. [1] Люди, пытающиеся уйти от Детства, только дальше уходят от сути жизни, от своего Я.

Рассмотрим мир восприятия Ребенка. В 7 главе Маленький принц очень хотел узнать, почему же роза отращивает шипы, но летчик был занят важным делом, по его мнению, - починкой самолета - поэтому не отвечал ему на вопрос. И Ребенок разозлился, приведя очень интересный пример: «— Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом. Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел на звезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Он занят только одним: он складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно: «Я человек серьезный! Я человек серьезный!» — совсем как ты. И прямо раздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб.» Отказавшись от Детского, человек не обрёл Взрослое. Перестав быть Ребёнком и не став Взрослым (отказавшись от своей сущности и не обретя чужую сущность), человек стал Ничто (меж Ребёнком и не-Ребёнком). [1] Именно об этом говорит Маленький принц. Он понимает с позиции Ребенка, что взрослые, потеряв свою непосредственность, увлеченность, любознательность, совсем теряют себя.

Также об особом детском восприятии говорит следующее рассуждение рассказчика о взрослых: «Я вам рассказал так подробно об астероиде В‑612 и даже сообщил его номер только из-за взрослых. Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека. Когда говоришь взрослым: «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби», — они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков», — и тогда они восклицают: «Какая красота!»» (4 глава) В этом отрывке мы видим, как сильно может уйти Взрослый от Детскости и как сильно в мироощущении Взрослого дифференцируются миры Детей и Взрослых. Непроницаемость мира детства и взрослых затрудняет коммуникацию между ними, тем самым вводя определенные ограничения. Взрослые, в отличие от детей, не способны «увидеть барашка сквозь стенки ящика». Жизнь ребенка — это проявления его сердца, а значит — чувств, эмоций, преданности и верности, пронесенных через свою духовность, которая оказывается в бодрствующем состоянии, впоследствии теряясь. [4]

Еще несколько слов от рассказчика о мировосприятии Ребенка: «Что серьезно, а что не серьезно, — это Маленький принц понимал по-своему, совсем не так, как взрослые.» (13 глава) Это также показывает ту пропасть, которая возникает между Ребенком, которому важны те самые «розы» и «закаты», и Взрослым, который утерял это особое зрение через сердце.

Маленький принц отлично подмечает: «— Одни только дети знают, чего ищут, — промолвил Маленький принц. — Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут…» (22 глава) И ведь это то восприятие, которое должен пронести каждый человек в своей душе, чтобы по-настоящему жить. Он должен видеть в мелочах то сокровенное, которое составляет его самого.

Летчик вспоминает свое детство и приходит к сути: «Когда-то, маленьким мальчиком, я жил в старом-престаром доме — рассказывали, будто в нем запрятан клад. Разумеется, никто его так и не открыл, а может быть, никто никогда его и не искал. Но из-за него дом был словно заколдован: в сердце своем он скрывал тайну…» (24 глава) В художественно представленном раздвоении личности, не имеющем патологической природы, метафорически передано разделение бытия на реальное, представленное Я-взрослым, и идеальное, воплощаемое в Я-ребенке. Оба бытия взаимосвязаны между собой. Другое дело, что, становясь взрослым, мир мечты отходит на второй план или забывается, погружая личность в рутину и невозможность/нежелание принятия и воплощения идеального. [4]

Рассказчик часто общается с читателем, причем именно с тем Взрослым, который не отказался от Детства, а пронес его через всю жизнь, переосмыслил и по-настоящему вырос: «Взрослые вам, конечно, не поверят. Они воображают, что занимают очень много места. Они кажутся сами себе величественными, как баобабы. А вы посоветуйте им сделать точный расчет. Им это понравится, они ведь обожают цифры. Вы же не тратьте время на эту арифметику. Это ни к чему. Вы и без того мне верите.» (17 глава) Сейчас границы бытия раздвинулись настолько, что растаяли, утонули во тьме. Перед человеком разверзлись бесконечности, относительно которых он почувствовал себя брошенным, одиноким, крошечным как никогда. Чем больше открывается бесконечность, тем меньше становится человек. Он такой маленький, что сам себя порой не видит. Жизнь предстаёт как диалог одной малости с другой, как отсутствие диалога (даже с самим собой), как отсутствие монолога. [1] Неслучайно автор во второй главе с грустью пишет: «Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам.» Есть научные работы, где это произведение рассматривается с точки зрения библейского сюжета, поэтому мы можем увидеть мотив блудного сына. Взрослый – блудный сын. Потеря Детскости – это потеря своей соразмерности миру, соразмерности себе самому (своей сущности). Потеря Детского как своей сущности есть рассущнивание, расчеловечивание. Начинается «бегство от свободы», т. е. бегство от Взрослости. [1]

И вот снова это страшное ощущение потери части своей личности: «Все было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, проваливается в бездну, и я не в силах его удержать…» (26 глава) Детство ускользает неслышно, «загадочно и непостижимо», вызывая неощутимо-болезненное состояние смены старой оболочки как потери. [4]

«И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня — точно родник в пустыне.» (26 глава) Л. Н. Толстой полагал, что угол отклонения от детства равен углу человеческого падения. Все начала, все ипостаси человека как существа разумного, биосоциального, духовно-телесного, познающего, деятельного — всё это имеет основанием период детства, качество детскости человека и собственно субъекта детства — ребёнка, деятеля, пребывающего в детстве, осуществляющего себя в этом периоде и, как оно свойственно субъекту, выходящего за его границы в состояние взрослости. [3]

Вспомним также трогательное прощание Маленького принца с летчиком: «— Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто — одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями. И потом, я тебе кое-что подарю…» (26 глава) Рассмотрим этот отрывок с точки зрения философии. Одним из зачинателей метафизики детства был Гераклит: «Вечность есть играющее дитя, которое расставляет шашки. Царство над миром принадлежит ребенку». Если время способно стареть, то вневременная вечность всегда юна. Вечность – это Ребёнок, а Ребёнок – это вечность. Человек – это вечное дитя, рождённое дитём вечности. [1] Эта вечная сущность в форме Внутреннего Ребенка должна быть принята Взрослым, осмыслена, должна сосуществовать в человеке, чтобы он мог явится цельным в мир. Именно об этом говорит наш герой: он будет вечно существовать для нашего рассказчика в смеющихся звездах, по сути, во Вселенной.

Даже конец философской притчи говорит нам о вечности, о том, как меняется сознание, когда принимается этот Вечный Ребенок. Именно Я-ребенок, при желании просыпаясь в Я-взрослом, заставляет взглянуть на небо, вопрошая о своем бытии: «Взгляните на небо. И спросите себя: «Жива ли та роза или ее уже нет? Вдруг барашек ее съел?» И вы увидите: все станет по-другому… И никогда ни один взрослый не поймет, как это важно!» (27 глава) Будущее человека – это возврат к своей Детскосущности, в новое Детство (впитавшее обретённый опыт взросления), в моё взрослое детство, где обретается новая старая соразмерность миру. Отголоски этого слышны, например, в призывах Ж.-Ж. Руссо – назад к природе (точнее было бы сказать вперёд к природе); в сквозной для мировой культуры теме возвращения блудного сына, о которой говорилось ранее. [1] Мир детства способен исцелить мир взрослых от прозрачного Зла, являемого бездуховностью, потребительским отношением и бесцельным брожением по мирозданию. В этом отношении произведение Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» можно назвать экологично-исцеляющим: оно возвращает человека (ребенка/взрослого) в лоно естества, научая ценить каждое мгновение. [4]

Список литературы:

1. Казаков Евгений Ф. Человек как вечное дитя // Вестник Кемеровского государственного университета. Серия: Гуманитарные и общественные науки. 2019. №1 (9). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/chelovek-kak-vechnoe-ditya (дата обращения: 14.04.2023).
2. Бесчасная Альбина Ахметовна Дихотомия «Детства - взрослости» в представлениях детей (в контексте социально-экономического положения их родительских семей) // Знание. Понимание. Умение. 2016. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dihotomiya-detstva-vzroslosti-v-predstavleniyah-detey-v-kontekste-sotsialno-ekonomicheskogo-polozheniya-ih-roditelskih-semey (дата обращения: 14.04.2023).
3. Нефёдова Людмила Константиновна Архетипическое и эмпирическое начала укоренения ребёнка в бытии // ОНВ. 2015. №3 (139). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/arhetipicheskoe-i-empiricheskoe-nachala-ukoreneniya-rebyonka-v-bytii (дата обращения: 14.04.2023).
4. Яковлева Елена Людвиговна Воспоминание о невозвратном, или попытка взрослого осмысления мира детства // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2016. №6. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vospominanie-o-nevozvratnom-ili-popytka-vzroslogo-osmysleniya-mira-detstva (дата обращения: 10.04.2023).
5. Сорокина Анастасия Сергеевна Образ детства в творчестве Э. -Э. Шмитта и в философии г. Башляра // Вестник ВятГУ. 2010. №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-detstva-v-tvorchestve-e-e-shmitta-i-v-filosofii-g-bashlyara (дата обращения: 15.04.2023).

Опубликовано: 25.11.2025