Рассказ-эссе «Как я училась спрашивать, чтобы услышать»

Автор: Кондрашова Елена Александровна

Организация: МОУ СОШ №18 им. Н.В. Менчинского

Населенный пункт: Московская область, г. Павловский Посад

Воспитатель — это не тот, кто дает ответы, а тот, кто умеет задавать вопросы. Так мне сказали на первом курсе педагогического колледжа. Но лишь спустя годы работы с детьми я поняла, что это значит.

Однажды утром, наблюдая, как пятилетняя Лиза, задумчиво перебирая кубики, строит башню «до неба», я спросила: «Что будет, если она упадет?» Она посмотрела на меня, как на волшебника, нарушившего тишину ее мира, и ответила: «Тогда начнется дождь из квадратиков». В тот момент я осознала: детский ум видит вопросы не как запросы к памяти, а как мосты в мир фантазии. С тех пор я перестала бояться «неправильных» ответов и начала учиться спрашивать иначе.

Прием первый: «Вопросы без дверей».

Я называю так открытые вопросы, у которых нет единственного верного ответа. Например, вместо «Какого цвета небо?» — «Если бы небо могло быть любым, каким бы ты его сделал?». Шестилетний Артем однажды сказал: «В полоску, как зебра, чтобы облака не терялись». Такие вопросы учат детей не бояться мыслить вне шаблонов, а меня — видеть логику в их «абсурде».

Прием второй: «Спроси у картинки».

Дети часто замыкаются, когда чувствуют, что их проверяют. Тогда я достаю репродукцию абстрактной картины или фотографию природы и спрашиваю: «Что здесь происходит? Расскажи историю этого места». Даже стеснительный Семен, который обычно молчал, однажды описал целую цивилизацию улиток, живущих в завитках Ван Гога. Визуал становится щитом для тех, кто боится ошибиться.

Прием третий: «Вопросы-зеркала».

После совместного чтения сказки я не спрашиваю: «Почему лиса обманула колобка?». Вместо этого предлагаю: «А если бы ты был колобком, что бы ты сказал лисе?». Это превращает анализ в игру. Маша, прищурившись, ответила: «Я бы спела ей песенку про честность. Может, ей стало бы стыдно?». Дети учатся эмпатии, а я вижу, как они усвоили урок не через повторение, а через проживание.

Секрет четвертый: «Молчаливые ответы».

Иногда я задаю вопрос и… замолкаю. Долго. Пугающе долго. В тишине даже самые нетерпеливые начинают размышлять. Как-то раз, пока мы изучали жизненный цикл бабочки, я спросила: «Как вы думаете, грустит ли гусеница, когда становится коконом?». Тишина длилась минуту, потом Ваня вдруг сказал: «Она не грустит. Она просто слушает тишину, чтобы запомнить, как шелестели листья. Потом, когда станет бабочкой, это поможет ей найти дорогу домой». В этом ответе было больше мудрости, чем в любом учебнике.

Ошибки, которые стали уроками:

Раньше я торопилась исправлять неточности: «Нет, Саша, медведи не спят в облаках!». Теперь я спрашиваю: «Интересно! А как бы они там жили?». Оказалось, «ошибки» — это окна в детскую логику. Когда Кира сказала, что «дождь идет, потому что тучам скучно», мы придумали целый проект про эмоции природы.

 

Итог:

Опрос детей — это не экзамен, а танец. Ты задаешь ритм вопросом, а они ведут тебя в неожиданном направлении. Главное — не бояться сойти с протоптанной тропы «правильных ответов». Каждый детский «неверный» вывод — это маячок, показывающий, как они видят мир. А моя задача — не направлять, а следовать за их мыслью, держа в руках фонарь любопытства.

 

Теперь, когда родители спрашивают: «Чему вы их учите?», я отвечаю: «Учусь сама. У них».

Опубликовано: 12.04.2025